Том 3. Стихотворения - Страница 84

Светлый сокол, клюв и когти – в глубь сердец,
Он когтями так умеет обнимать.

Белый сокол, сильный сокол, солнцеок,
Серый сокол, темный сокол – в глубь гнезда.
Светлый сокол, твой полет в лучах высок,
Темный сокол, над тобой во тьме звезда.

Степь

Я иду, иду. Всюду степь и степь.
Небо шлет звезду. Упадет за степь.
Небо шлет еще. Свет умрет в пути.
Этот звездный счет мне ль умом пройти!

Я пою себе: Дух смутьян, свирель.
Говорю себе: Да порви же цепь.
День уходит в тень. Всюду степь и степь.
Ночь уходит прочь. Не проходит степь.

В степях

Здесь мы бродим на степи. Говорим себе: Терпи.
Говорим себе мы: Спи. Сон – спасение в степи.

Здесь мы веселы тогда, – лишь тогда, когда мы пьяны.
Разрушаем ровность дней, – лишь как строим мы курганы.

Здесь напрасно смотрит глаз. Ищет, ищет, – гаснут силы.
Ровность степи давит нас. Здесь высоки лишь могилы.

Так и бродим по степям. Телом здесь, а сердцем там.
Кто в степях поможет нам? Так и бродим по степям.

Перекати-поле

Я один на воле,
Перекати-поле.
Пляшет, скачет шар-клубок.
Корни дуба крепки,
Мне ни в чем зацепки.
Путь свободен, мир широк.

У иного сила
Вся ушла в стропила,
Как гробницу строит дом.
Мне иная доля –
Перекати-поля: –
Хочешь воли, так уйдем.

Когда же?

Когда же он, тот безымянный кто-то,
Кто в наши незапамятные дни
Лес победил и выкорчевал пни, –
Кому земля отрада и забота,
Кто был кормильцем темным искони, –
Когда же он, кто ведал гнет без счета,
И сам, другим кормилец, голодал, –
Когда же он узнает дни иные?
Я жду. Молюсь. И пусть я слаб и мал,
Моя молитва в выси неземные
Идет как крик. Я небу говорю!
Пошли же темным яркую зарю.

После бури

Зеленовато-желтый мох
На чуть мерцающей бересте.
Паденье малых влажных крох,
Дождей отшедших слабый вздох,
Как будто слезы на погосте.
О, этих пиршественных бурь
В ветрах сметаемые крохи!
Кривой плетень. Чертополохи.
Вся в этом Русь! И, в кротком вздохе,
Сам говорю себе: Не хмурь
Свой тайный лик. Молчит лазурь.
Но будет: Вновь мы кликнем громы,
И, в небе рушась, водоемы,
Дождями ниву шевеля,
Вспоят обильные поля.

Иглы-игольчики

Стебель овса,
Это – краса
Наших безбрежных полей.
Иглы-игольчики,
Звон-колокольчики.
Небо, пошли нам дождей!

В колосе ржи,
Возле межи,
Шелест и шепот расслышь.
Нива зеленая,
Словно с амвона я
Слышу молитвы и тишь.

Хлеб мой ржаной
Весь предо мной.
Солнце, пошли нам огня!
Свет-колокольчики,
Иглы-игольчики,
Тешат, не колют меня.

Тихо звеня,
Корм для коня
Вызлатил ровность пустынь.
С желтыми нивами
Быть нам счастливыми.
Колос да спеет! Аминь!

Колос

Колос полный, колос спелый, золотой,
Ты, возросший из единого зерна,
Ты, узорный, ты, резной, и ты, литой,
Ты, дремотный, колос к колосу – волна.

Зерна в числах, звезды в небе, нити сна,
Пряжа грезы, всходы радуг, Млечный Путь,
Как красива перекатная волна.
Веруй в даль. Беги вперед. Себя забудь.

Русь

Русь – русло реки всемирной,
Что дробится вновь, – и вновь
Единится в возглас пирный: –
«Миг вселенский приготовь!»

Русь – русло реки свободной,
Что, встречая много стран,
Тихо грезит зыбью водной: –
«Где окружный Океан?»

Капля

Семьюдесятью горлами,
В то море, во Хвалынское,
Втекает Волга водная,
Что с капли зачалась.
Семьюдесятью ветками,
Древа в лесу могучие
До неба умудряются,
Да небо не про нас.

По небу только молнии
Прорвутся и сокроются,
По небу только с тучами
Проносятся орлы.
А мы с землею связаны
Семьюдесятью связями.
И лишь слезой любовною
Как дым взойдем из мглы.

Юродивый

Есть глубинное юродство
Голубиной чистоты,
Человека с зверем сходство,
Слитье в цельность я и ты.
Все со мною, все со мною,
Солнце, Звезды, и Луна,
Мир я в Церковь перестрою,
Где душе всегда слышна
Псалмопевчества струна.

Был один такой прохожий
Схвачен. – «Кто ты?» – «Божий сын».
«– Песий сын?» – «И песий тоже».
В этом крае Господин
Порешил, что он – безумный.
Отпустили. И во всех,
Средь толпы бездушно-шумной,
Вызывал слепой он смех.

Вот мужик над жалкой клячей
Измывается кнутом.
Тот к нему: – «А ты б иначе.
Подобрей бы со скотом».
«– Ты подальше, сын собачий»,
Рассердившийся сказал.
Тот, лицом припавши к кляче,
Вдруг одну оглоблю взял,
И промолвил: – «Кнут не страшен,